Учение и ритуал высшей магии. Том 1 Леви Элифас

[Медея Медея]

Когда магнетическая атмосфера двух лиц настолько уравновешена, что притяжение одного вдыхает расширение другого, происходит влечение, называемое симпатией; тогда воображение, вызывая все лучи, или все отражения, аналогичные тому, что оно испытывает, создаст себе поэму желаний, увлекающих волю; и, если лица — противоположного пола, в них, или, гораздо чаще, в более слабом происходит полное опьянение астральным светом, называемое собственно страстью или любовью.
Любовь — один из великих инструментов магической силы; но она формально запрещена магисту, по крайней мере, как опьянение или страсть. Горе Самсону каббалы, если он позволит Далиле усыпить себя. Геркулес науки, меняющий свой царский скипетр на прялку Омералы, скоро почувствует месть Деяниры, и, чтобы избежать пожирающих объятий туники Несса, ему останется только костер на горе Эте. Половая любовь — всегда иллюзия, так как она результат воображаемого миража. Астральный свет — универсальный соблазнитель, изображаемый змием «Бытия». Этот тонкий агент, вечно деятельный, всегда плодоносный, вечно цветущий соблазнительными мечтами и нежными образами; эта сила, сама по себе слепая и подчиненная всем волям, как для добра, так и для зла; этот «circulus», вечно оживающий необузданной жизнью, приносящей помешательство безрассудным; этот телесный дух, это огненное тело, этот неосязаемый и вездесущий эфир; этот необъятный соблазн природы… Как его вполне определить, как квалифицировать его действие? До некоторой степени, сам по себе индифферентный, он применяется как к добру, так и ко злу; он несет свет и распространяет мрак; его одинаково можно назвать и Люцифером и Люцифугом; это — змий, но это также — ореол; это огонь, но он так же хорошо может применяться для адских мук, как и для приношения фимиама. Чтобы овладеть им, нужно, подобно предопределенной жене, поставить ногу ему на голову.
В элементарном мире каббалистической жене соответствует вода, а змию — огонь. Чтобы покорить змия, т. е. господствовать над кругом астрального света, необходимо поместиться вне его токов, т. е. изолировать себя. Поэтому-то Аполлоний Тианский совершенно закутывался в плащ из тонкой шерсти, ставил на него ноги и закрывал им голову; затем он округлял в виде полукруга свой позвоночник и закрывал глаза, предварительно выполнив некоторые обряды; по всей вероятности, это были магнетические пассы и таинственные слова, целью которых было фиксировать воображение и вызвать действие воли.
Шерстяной плащ в большом употреблении в магии; это обычный экипаж колдунов, отправляющихся на шабаш, а это доказывает, что колдуны, в действительности, не отправлялись на шабаш, но шабаш сам приходил к колдунам, изолированным в своих плащах, и приносил их «просвечивающему» аналогичные их магическим предубеждениям образы, смешанные с отражениями всех, совершенных до них в мире, актов того же рода.
Этот поток всемирной жизни изображается в религиозных догматах очистительным адским огнем. Это — инструмент посвящения, это чудовище, которое надо укротить, это враг, которого надо победить, это он посылает нашим вызываниям и заклинаниям гётии[9] так много лярв и фантомов; в нем же сохраняются все формы, фантастическое и случайное собрание которых населяет наши кошмары столь омерзительными чудовищами. Позволить течению этой извивающейся реки увлечь себя значит впасть в бездны безумия, более ужасные, чем пучины смерти; прогнать тени этого хаоса и заставить его придавать нашим мыслям совершенные формы, значит быть гениальным человеком, значит творить, — восторжествовать над адом!
Астральный свет управляет инстинктами животных и воюет с умом человека, которого он стремится развратить роскошью своих отражений и ложью своих образов; фатальное и необходимое действие, которым управляют и делают его еще более гибельным элементарные духи и грешные души, беспокойная воля которых ищет симпатии в наших слабостях и искушает нас не для того, чтобы погубить, но найти себе друзей.
Книга совестей, которая по христианскому учению будет показана в последний день, — не что иное, как астральный свет, в котором сохраняются отпечатки всех слов, т. е. всех действий и форм. Наши поступки настолько изменяют наше "магнетическое выдыхание", что ясновидящий, в первый раз встретясь с данным лицом, может сказать, невинно оно или виновно и каковы его добродетели или пороки. Эта способность, принадлежащая прорицанию, христианскими мистиками первобытной церкви называлась "различением духов".

[Медея Медея]

Лица, отказывающиеся от власти разума и любящие вводить в заблуждение свою волю, преследуя отражения астрального света, подвержены альтернативам неистовства и печали, благодаря которым были вымышлены все чудеса одержания (posession) демоном; правда, посредством этих отражений, нечистые духи могут действовать на подобные души, сделать их своими послушными инструментами и даже мучить их организм, в котором они поселяются посредством «одержания» (obsession) или «эмбрионата». Эти каббалистические слова объяснены в еврейской книге "О круговороте душ", краткий анализ которой находится в тринадцатой главе.
Следовательно, крайне опасно забавляться тайнами магии; в особенности чрезвычайно безрассудно практиковать ее обряды из любопытства, для опыта и как бы искушая высшие силы. Любопытные, берущиеся за вызывания или тайный магнетизм, не будучи адептами, походят на детей, играющих с огнем возле бочонка с гремучим порохом: рано или поздно они станут жертвами какого-нибудь ужасного взрыва.
Чтобы изолировать себя от астрального света, недостаточно окружить себя шерстяной тканью; кроме того, главным образом, необходимо предписать абсолютное спокойствие духу и сердцу, выйти из области страстей и обеспечить себя настойчивыми и добровольными актами непреклонной воли. Нужно также часто повторять акты этой воли, ибо, как мы это увидим в введении к «Ритуалу», воля укрепляется только актами, так же как и религии владычествуют и долговременны только благодаря своим церемониям и обрядам.
Существуют опьяняющие вещества, которые, повышая нервную чувствительность, увеличивают силу представлений, а, следовательно, и астральных соблазнов; теми же средствами, но следуя противоположному направлению, можно устрашать и смущать духов. Эти вещества, сами по себе магнетичные и вдобавок, намагнетизированные практиками, представляют собой то, что называют любовными и очарованными напитками. Но я не буду касаться этого опасного применения магии, которую сам Агриппа называет магией-отравительницей. Правда, нет более костров для колдунов, но существуют и теперь, и даже более, чем когда бы то ни было, наказания для злодеев. Итак, ограничимся, при случае констатированием реальности этой силы,
Чтобы располагать астральным светом, нужно также понять его двойную вибрацию и знать равновесие сил, называемое магическим равновесием и изображаемое в каббале шестерным.
Это равновесие, рассматриваемое в своей первой причине, — воля Бога; в человеке это свобода, в материи — математическое равновесие. Равновесие производит устойчивость и прочность.
Свобода родит бессмертие человека, и воля Бога приводит в действие законы вечного разума. Равновесие в идеях — мудрость, в силах — могущество. Равновесие строго; соблюдайте закон — оно существует; нарушьте закон, хотя бы слегка, — нет больше равновесия.
Поэтому нет ничего ни бесполезного, ни потерянного. Всякое слово и каждое движение — за или против равновесия, — за или против истины, ибо равновесие изображает истину, состоящую из примиренных или, по крайней мере, уравновешенных «за» и «против».
В введении к «Ритуалу» я указываю, как должно производиться равновесие и почему оно необходимо для успеха всех операций.
Всемогущество — самая абсолютная свобода: но абсолютная свобода не может существовать без совершенного равновесия. Следовательно, магическое равновесие — одно из первых условий успеха операций науки, и нужно к нему стремиться даже в тайной химии, учась комбинировать противоположности, не нейтрализуя их.
Магическим равновесием объясняется великая и древняя тайна существования и относительно необходимости зла.
Эта относительная необходимость дает в чернен магии силу демонам, или нечистым духам, которых практикуемые на земле добродетели приводят в бешенство и в то же время на вид, даже придают им силы.
В эпоху, когда святые и ангелы открыто творят чудеса, — творят, в свою очередь, чудеса также и колдуны, и демоны.
Соперничество часто создает успех, опереться можно только на то, что сопротивляется.

[Медея Медея]

7. Заин. Ж
СВЕРКАЮЩИЙ МЕЧ
Нетца

Gladius

Семерное — священное число во всех теогониях и символах, так как оно состоит из тройного и четверного.
Число семь представляет магическую силу во всем ее могуществе; это — дух, которому помогают все элементарные силы, это — душа, которой служит природа; это — "sanctum regnum", о котором говорится в ключиках Соломона и которое изображается в Таро венценосным воином, с треугольником на кирасе, стоящим на кубе, запряженном двумя сфинксами, белым и черным, которые тянут в противоположные стороны и, оборачивая головы, смотрят друг на друга.
Этот воин вооружен сверкающим мечом, а в другой руке держит скипетр с треугольником и шаром наверху.
Куб — философский камень, сфинксы — две силы великого агента, соответствующие Жакину и Богазу, двум колоннам храма; кираса — знание божественных вещей, делающее мудреца неуязвимым для человеческих нападений; скипетр — магический жезл: блестящий меч — знак победы над пороками, которых — семь, так же как и добродетелей; идеи этих добродетелей и пороков древние изображали символами семи известных в то время планет.
Так, вера, это стремление к бесконечному, это благородное доверие к самому себе, поддерживаемое верой во все добродетели, вера, которая у слабых натур может выродиться в гордость, — изображалась Солнцем; надежда, враг скупости — Луной; любовь к ближнему, противоположность сластолюбия — Венерой, блестящей утренней и вечерней звездой; сила, превосходящая гнев, — Марсом; благоразумие, противоположность лени, — Меркурием; умеренность, противоположность чревоугодия, — Сатурном, которому дают съесть камень вместо детей; и, наконец, справедливость, противоположная зависти, — Юпитером, победителем Титанов. Таковы символы, заимствованные астрологией у греческого культа. В еврейской каббале Солнце изображает ангела света; луна — ангела стремлений и мечтаний; Марс — ангела истребителя; Венера — ангела любви; Меркурий — ангела цивилизатора, Юпитер — могущества, Сатурн — уединения. Их называют также Михаилом, Гавриилом, Самаилом, Анаэлем, Рафаэлем, Захариэлем и Орифислем.
Эти силы, властительницы душ, делили между собой человеческую жизнь, и астрологи измеряли эти периоды временем обращения соответствующих планет.
Но не надо смешивать каббалистическую астрологию с астрологией рассудочной. Я объясню это различие. Детство посвящено Солнцу, юношество — Луне, молодость — Марсу и Венере, возмужалость — Меркурию, зрелый возраст — Юпитеру и старость — Сатурну. А все человечество подчиняется законам, аналогичным законам индивидуальной жизни. На этом-то и основывает Тритем свой пророческий ключик о семи духах, о котором я скажу в свое время, ключик, посредством которого можно, следуя аналогичным пропорциям последовательных происшествий, с уверенностью предсказывать великие события будущего и заранее, от периода к периоду, точно определять судьбы народов и мира.
Святой Иоанн, хранитель тайного учения Христа, записал это учение в Апокалипсисе, каббалистической книге, которую он изображает замкнутой семью печатями. Мы находим там семь гениев древних мифологии, с чашами и шпагами Таро. Скрытое под этими эмблемами учение — чистая каббала, уже потерянная фарисеями во время пришествия Спасителя: картины, следующие одна за другой в этой чудесной пророческой эпопее, представляют собой пантакли; ключи к ним — тройное, четверное, семерное и двенадцатерное. Иероглифические ее фигуры аналогичны фигурам книги Гермеса или Бытия Еноха.
Помещенный Моисеем у дверей рая херувим, или символический бык со сверкающим мечом в руке, — сфинкс с телом быка и человеческой головой, это — древний ассирийский сфинкс, иероглифическим анализом которого были сражение и победа Митры. Этот вооруженный сфинкс представляет собой таинственный закон, бодрствующий у врат посвящения, чтобы удалять профанов. Вольтер, не имевший ни малейшего представления обо всем этом, издевался над быком, держащим меч. Что сказал бы он, если бы ему пришлось посетить развалины Мемериса и Фив, и что ответило бы ему на его пошленькие сарказмы, так понравившееся Франции, спящее в гробницах Псаметиха и Рамзеса эхо прошлых веков?
Херувим Моисея изображает также великую магическую тайну, все элементы которой выражает семерное, не давая, однако, последнего слова. Это "verbum inennarabile" мудрецов александрийской школы, слово, которое еврейские каббалисты пишут
Учение и ритуал высшей магии. Том 1
и переводят словом
Учение и ритуал высшей магии. Том 1
, выражая таким образом троичность второго принципа, дуализм средств и единство как первого принципа, так и цели, также как и союз тройного с четверным в слове, состоящем из четырех букв, которые посредством тройного и двойного повторения образуют семь; слово это произносится «Арарита».

Сила четверного абсолютна в магии, так как число во всем имеет решающее значение, поэтому-то все религии и считают его священным. У евреев седьмой год был юбилейным; седьмой день посвящен покою и молитве; имеется семь таинств и т. д.
— Семь цветов спектра и семь музыкальных нот соответствуют семи планетам древних, т. е. семи струнам человеческой лиры.
Духовное небо никогда не изменилось, и астрология претерпела менее перемен, чем астрономия. В действительности, семь планет — только иероглифические символы клавиатуры наших ощущений. Делать талисманы Солнца, Луны или Сатурна, значит магнетически соединять свою волю со знаками, соответствующими главным силам души; посвятить что-нибудь Венере или Меркурию, значит, магнетизировать эту вещь с желанием получить либо удовольствие, либо знание, либо выгоду. Нашими помощниками в этом являются металлы, животные, растения и аналогичные ароматы. Вот семь магических животных: из птиц, соответствующих миру божественному — лебедь, сова, ястреб, голубь, аист, орел и удод; из рыб, соответствующих миру духовному или научному — тюлень, lollurus, lucins, let himallus, le mugil, дельфин и сепия, или каракатица; из четвероногих, соответствующих миру естественному, — лев, кошка, волк, козел, обезьяна, олень и крот. Кровь, жир, печень и желчь этих животных служат для колдовства; мозг их смешивается с ароматами соответствующих планет, и древними признано на практике, что они, действительно, обладают магнетическими свойствами, соответствующими семи планетным влияниям.
Талисманы семи духов приготовляются либо из драгоценных камней: карбункула, горного хрусталя, алмаза, изумруда, агата, яхонта и оникса; либо из металлов: золота, серебра, железа, меди, затвердевшей ртути, олова и свинца. Вот каббалистические знаки семи духов: для Солнца — змея с львиной головой; для Луны — земной шар, пересеченный двумя полумесяцами; для Марса — дракон, кусающий рукоятку шпаги; для Венеры — Лингам; для Меркурия — герметический кадуцей или киноцефал; для Юпитера блестящая пентаграмма в орлиных когтях или клюве; для Сатурна — хромой старик, или змея, обвившаяся вокруг солнечного камня. Все эти знаки находятся на выгравированных древними камнях, в особенности на талисманах эпохи гностиков, известных под именем «Абраксас».
В коллекции талисманов Парацельса Юпитер изображен священником в духовной одежде, а в Таро — великим иерофантом с украшенной тремя диадемами тиарой на голове, держащим в руке трехъярусный крест, образующий магический треугольник и одновременно изображающий собой и скипетр, и ключ к трем мирам.
Соединив все, сказанное мной об единстве тройного и четверного, — вы получите все, что я мог бы сказать о семерном, этом великом и полном магическом единстве, состоящем из четырех и трех.[10]

[Медея Медея]

8. Шет. З
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ
Hod

Vivens

Причины открываются следствиями, и следствия пропорциональны причинам. Слово Божье, единственное слово, тетраграмма, утвердило себя четверным творением. Человеческое плодородие доказывает плодородие божеское; Йод имени Бога — вечная мужественность первого принципа. Человек понял, что он создан по образу Бога, после того как понял Бога, бесконечно увеличив составленную человеком о самом себе идею.
Постигая Бога, как бесконечного человека, человек сказал самому себе: "я — ограниченный Бог".
Магия отличается от мистицизма тем, что судит априори, только установив предварительно апостериори самую основу своих суждений, т. е. тогда, когда, посредством универсального закона аналогии, поймет причину на основании следствий, содержащихся в силе этой причины, поэтому в оккультных науках все реально, и теории устанавливаются только на основании опыта.
Реальности образуют пропорции идеала, и в области идей маг считает вероятным только то, что уже доказано путем осуществления; говоря другими словами, то, что верно в причине, осуществляется в следствии; то же, что не осуществляется, — не существует. Осуществление речи (слова — parole) — слово (verbe), в собственном смысле. Мысль осуществляется, становясь словом (parole); она осуществляется знаками, звуками и фигурами знаков; это — первая степень осуществления; затем она запечатлевается в астральном свете; посредством знаков письма или речи она влияет на других людей, отражаясь в них; она преломляется, проходя через «прозрачное» других людей, и принимает в нем новые формы и пропорции, затем выражается в действиях и изменяет общество и весь мир. Люди, рождающиеся и мире, измененном идеей, приносят с собой отпечаток этой идеи, и, таким образом, слово становится плотью. Сохранившийся в астральном свете отпечаток неповиновения Адама мог быть уничтожен только более сильным отпечатком повиновения Спасителя, и, таким образом, в естественном и магическом смысле, можно объяснить первородный грех и искупление.
Астральный свет, или душа мира, бывший сначала инструментом всемогущества Адама, сделался потом орудием его муки, после того как был испорчен и взбаламучен его грехом, примешавшим нечистое отражение к примитивным образам, которые в то время для его еще девственного воображения были книгой универсального знания.
Астральный свет, изображаемый в древних символах змеей, кусающей свой хвост, попеременно представляет собой злость и благоразумие, время и вечность, искусителя и Искупителя. Этот свет, проводник жизни, может быть помощником как добра, так и зла, и может быть принят как за огненный образ Сатаны, так и за тело Святого Духа. Это — универсальное оружие ангелов, и с одинаковым успехом питает как пламя ада, так и молнию Святого Михаила. Астральный свет можно сравнить с лошадью, аналогичной по своей природе тому, что приписывают хамелеону, который всегда отражает воинские доспехи своего всадника.
Астральный свет — это осуществление или форма света интеллектуального, который в свою очередь, является осуществлением божественного света.
Великий посвятитель христианства, понимая, что астральный свет отягощен нечистыми отражениями римского разврата, хотел отделить своих учеников от окружающей их среды и обратить их внимание исключительно на внутренний свет, чтобы, посредством общей веры, они могли сообщаться между собой при помощи новых магнетических проводов, названных Им благодатью, и победить таким образом выступившие из берегов токи универсального магнетизма, который Он называл дьяволом и сатаной, чтобы выразить его гниение. Противопоставить один ток другому, значит возобновить силу флюидической жизни; поэтому люди, приносившие откровение, только угадывали, благодаря верности своих вычислений, удобный для моральных реакций час.
Закон реализации, осуществления производит то, что мы называем магнетическим «выдыханием», которым пропитываются предметы и места, а это сообщает им влияние, соответствующее нашим преобладающим желаниям, в особенности тем, которые подтверждены и осуществлены делами. Действительно, мировой агент, или скрытый астральный свет, всегда стремится к равновесию; он наполняет пустоту и вдыхает полноту, — а это делает порок заразительным, подобно некоторым физическим болезням, — и сильно помогает прозелитизму добродетели; поэтому-то мучительно сожительство с антипатичными нам людьми; поэтому же останки либо святых, либо великих преступников могут производить чудесные действия — обращения или внезапного развращения; поэтому же половая любовь часто вызывается дуновением или прикосновением и не только прикосновением к самому человеку, но и к предметам, которых он касался, т. е. намагнетизировал, сам того не зная.
Душа вдыхает и выдыхает точно так же, как и тело. Она вдыхает то, что считает счастьем, и выдыхает идеи, являющиеся результатом ее интимных ощущений. Больные души имеют дурное дыхание и портят свою моральную атмосферу, т. е. примешивают к проникающему их астральному свету нечистые отражения и устанавливают в нем тлетворные токи. Часто, находясь в обществе, мы изумляемся, как могли явиться у нас такие дурные мысли, которые мы считали совершенно невозможными, и не знаем, что этим мы обязаны какому-нибудь болезнетворному соседству. Этот секрет чрезвычайно важен, так как ведет к обнаружению совести, одной из самых несомненных и страшных сил магического искусства.
Магнетическое «выдыхание» производит вокруг души сияние, в центре которого она находится, и окружается отражением своих дел, которые создают ей небо или ад. Нет и не может быть скрытых действий; все то, чего мы действительно желаем, т. е. все то, что мы подтверждаем делами, остается записанным в астральном свете, где сохраняются наши отражения; эти отражения, посредством «прозрачного», постоянно влияют на нашу мысль, и, таким образом, мы становимся и остаемся детьми своих дел.
Астральный свет, в момент зачатия превратившийся в свет человеческий, — первая оболочка души; комбинируясь с самыми тонкими флюидами, он образует эфирное тело, или звездный фантом, о котором говорит Парацельс в своей философии интуиции (Philosophia sadax). Это звездное тело, выделяясь во время смерти, притягивает к себе и долгое время сохраняет, вследствие симпатии подобных, отражения прошедшей жизни; если сильно симпатичная воля притягивает его особым током, — оно легко является, ибо нет ничего естественнее чудес. Так происходят явления. Но я разовью это полнее в специальной главе о Некромантии.
Это флюидическое тело, подобно массе астрального света, подчиненно, двум противоположным движениям, — притягательному слева и отталкивающему справа или наоборот, смотря по тому, к какому полу принадлежит данное лицо, — производит в нас борьбу различных влечений и способствует мучениям совести; часто на него влияют отражения других духов, и тогда происходят либо искушения, либо неожиданные милости; так объясняется традиционное учение о двух ангелах, которые помогают нам и искушают нас. Две силы астрального света могут быть изображены в виде весов, на которых взвешиваются наши добрые намерения во имя торжества справедливости, и эмансипация нашей свободы
Астральное тело не всегда одного и того же пола с телом физическим, т. е. пропорции двух сил изменяясь часто противоречат видимой организации; вследствие этого происходят заблуждения людских страстей, и это может объяснить, никоим образом их не оправдывая, любовные особенности Анакреона или Сафо.
Искусный магнетизер должен рассматривать все эти оттенки, и в «Ритуале» я даю способы их распознавать.
Есть два рода осууществления: истинное и фантастическое; первое — исключительный секрет магистов, второе принадлежит обольстителям и колдунам.
Мифология — фантастическое осуществление религиозного учения, суеверия — колдовство ложного благочестия; но даже мифология и суеверие производят гораздо больше действия на человеческую волю, чем чисто спекулятивная и лишенная всякой практики философия; поэтому-то святой Павел противополагает победы безумия Креста косности человеческой мудрости. Религия осуществляет философию, приспособляя ее к слабостям толпы; в этом заключается для каббалистов секретный смысл и тайное объяснение догматов воплощения и искупления.
Мысли, не выраженные словами, потеряны для человечества; слова, не подтвержденные делами, — слова праздные, а от праздного слова недалеко до лжи.
Мысль, выраженная словами и подтвержденная делами, составляет доброе дело или преступление; следовательно, нет слова, за которое мы не были бы ответственны; в особенности, нет безразличных поступков. Проклятия и благословения всегда производят свое действие, и всякий поступок, каков бы он ни был, внушенный любовью или ненавистью, производит следствия, аналогичные его мотиву, значению и направлению. Император, изображение которого изуродовали, а он, взявшись рукой за лицо, сказал: "я не чувствую себя раненным", — сделал ложную оценку, и тем самым уменьшил заслугу своего милосердия. Разве благородный человек может хладнокровно видеть оскорбления, наносимые своему портрету? А если подобные оскорбления, наносимые без нашего ведома, благодаря фатальному влиянию, падают на нас, если искусство колдовства реально, — а адепту не позволительно в этом сомневаться, — то во сколько раз более неразумными и даже безрассудными сочтем мы слова этого доброго императора!

[Медея Медея]

Есть лица, которых никогда не оскорбляют безнаказанно, и, если оскорбление, нанесенное им, смертельно, то нанесший его с того времени начинает умирать. Есть лица, даже встреча с которыми не проходит даром, и взгляд их изменяет направление всей вашей жизни. Василиск, убивающий взглядом, не басня; это — магическая аллегория. Вообще, вредно для здоровья иметь врагов, и нельзя безнаказанно презирать кем бы то ни было высказанное осуждение. Прежде чем воспротивиться каким-нибудь силам или току, нужно хорошо удостовериться, обладаете ли вы достаточной силой или несет ли вас противоположный ток; иначе вы будете раздавлены или поражены громом, и много внезапных смертей не имеют другой причины. Страшная смерть Надава и Авии, Оссии, Анания и Сафиры была произведена электрическими токами оскорбленных ими верований; муки луденских урсулинок, лувиерских монахинь и одержимых судорогами Янсенистов имели ту же причину и объясняются теми же естественными оккультными законами. Если бы Урбан Грандье не был казнен — случилось бы одно из двух: или одержимые монахини умерли в ужасных конвульсиях или явления дьявольского неистовства, постепенно усиливаясь, приобрели бы такую силу, что Грандье, несмотря на все свое знание и ум, сам начал бы галлюцинировать и оклеветал себя, подобно несчастному Гофриди, или внезапно умер со всеми ужасными признаками отравления или божьей мести.
В восемнадцатом столетии несчастный поэт Жильберт сделался жертвой смелости, так как осмелился презирать общественное мнение и даже философский фанатизм своей эпохи. Виновный в оскорблении философии он умер бешенным безумцем, осаждаемый самыми невероятными ужасами, как будто сам Бог наказал его за то, что он не вовремя защищал Его дело; в действительности же он пал жертвой неизвестного ему закона природы — он воспротивился электрическому току и пал, пораженный громом.
Если бы Марат не был убит Шарлотой Корде, он непременно был бы убит реакцией общественного мнения; прокаженным его сделало омерзение честных людей, и он должен был пасть под этой тяжестью.
Осуждение, вызванное Варфоломеевской ночью, — единственная причина ужасной болезни и смерти Карла IX; и если бы Генриха IV не поддерживала громадная популярность, которой он был обязан симпатической силе своей астральной жизни, Генрих IV, говорю я, не пережил бы своего обращения, и погиб бы под презрением протестантов, смешанным с недоверием и злобой католиков.
Непопулярность может быть доказательством честности и храбрости, но всегда она доказывает отсутствие благоразумия или политики; раны, наносимые общественному мнению, смертельны для государственных людей. Можно было бы напомнить о преждевременной и насильственной смерти многих знаменитых людей, которых не следует называть здесь.
Бесчестие, по мнению общества, может быть величайшей несправедливостью, но тем не менее, оно всегда бывает причиной неудач и часто — смертным приговором.
Зато несправедливость, нанесенная одному человеку, может и должна, если ее своевременно не загладят, вызвать гибель целого народа или общества; это то, что называют криком крови, ибо в основе всякой несправедливости лежит зародыш человекоубийства.
В силу этих страшных законов солидарности, христианство так настойчиво рекомендует прощение оскорблений и примирение. Тот, кто умирает не простив, бросается в вечность вооруженный кинжалом и обрекает себя ужасам вечного убийства.
В народе существует предание и непреодолимая вера в действительность отцовских или материнских благословений и проклятий. Действительно, чем теснее связи, соединяющие двух лиц, тем ужасней следствия ненависти. В мифологии очаг Алтея, сжигающего кровь Мелеагра, — символ этой страшной силы. Пусть же остерегаются родители: не зажигают ада в собственной крови и не обрекают своих несчастью, не сжигая в то же время самого себя, и не становясь несчастными. Прощение никогда не может быть преступлением; проклятие — всегда дурной поступок и большая опасность.

[Медея Медея]

9. Тет. И
ПОСВЯЩЕНИЕ
Iesod

Bonum

Посвященный обладает лампой Трисмегиста, плащом Аполлония и посохом патриархов.
Лампа Трисмегиста — разум, просвещенный знанием; плащ Аполлония — совершенное самообладание, изолирующее мудреца от инстинктивных токов; посох патриархов — помощь тайных и вечных сил природы.
Лампа Трисмегиста освещает настоящее, прошедшее и будущее, открывает совесть мужчин, освещает изгибы сердца женщин. Лампа горит тройным пламенем, плащ трижды складывается, и посох делится на три части.
Число девять — число божественных отражений: оно выражает божественную идею во всем ее абстрактном могуществе, но оно выражает также и роскошь верования, а, следовательно, и суеверие, и идолопоклонство.
Поэтому-то Гермес и сделал его числом посвящения: посвященный царствует над суеверием и посредством суеверия; он спокойно идет во мраке, уверенно опираясь на свой посох, закутавшись в свой плащ и освещая путь своей лампой.
Разум дан всем людям, но не все умеют им пользоваться; это — наука, которой надо научиться; свобода предоставлена всем, но все не могут быть свободны: это — право, которое надо завоевать; сила — для всех, но не все умеют на нее опереться: это — могущество, которым надо завладеть.
Без усилия мы ничего не можем достигнуть. Назначение человека — обогащаться тем, что он зарабатывает, а затем подобно Богу, пользоваться славой и удовольствием давать.
Магическое искусство некогда называлось искусством первосвященническим и царским, так как посвящение давало мудрецу власть над душами и способность управлять волями. Прорицание — также одна из привилегий посвященного, а прорицание — только знание следствий, содержащихся в причинах, и наука, примененная к фактам универсального учения об аналогии.
Людские поступки не только записываются в астральном свете: они оставляют также следы на лице, изменяют наружность, походку и акцент голоса.
Следовательно, каждый человек носит с собой историю своей жизни, и посвященный может прочесть ее. Будущее же всегда следствие прошедшего, и неожиданные обстоятельства почти ничего не меняют в разумно ожидаемых результатах.
Следовательно, каждому человеку можно предсказать его судьбу. По одному движению можно судить обо всей жизни; одна неловкость предсказывает целую серию несчастий. Цезарь был убит потому, что стыдился своей лысины; Наполеон умер на острове святой Елены, так как ему нравились стихотворения Оссеана; Людовик-Филипп должен был покинуть трон именно так, как он его покинул, потому что у него был зонтик… Все это парадоксы для толпы, не схватывающей тайных отношений между вещами; но для посвященного, все понимающего и ничему не удивляющемуся, это — причины.
Посвящение предохраняет от ложного света мистицизма; оно придаст человеческому разуму его относительное значение и соответственную непогрешимость, соединяя его цепью аналогий с верховным разумом.
Поэтому, у посвященного нет ни сомнительных надежд, ни бессмысленного страха, так как нет и неразумных верований. Он знает, что он может, и ему ничего не стоит осмелиться; поэтому, для него сметь значит мочь.
Итак, вот новое толкование атрибутов посвященного: его лампа представляет знание; окутывающий его плащ — скромность, посох — эмблема его силы и смелости; он знает, смеет и молчит.
Он знает тайны будущего, смеет в настоящем и молчит о прошлом. Он знает слабости человеческого сердца, умеет пользоваться ними для своего дела и молчит о своих проектах.
Он знает смысл всех символизмов и культов, смеет практиковать их или воздерживаться от этого без ханжества и нечестия, и молчит о едином догмате высшего посвящения.
Ему известны существование и свойства великого магического агента, он смеет творить дела и произносить слова, подчиняющие его человеческой воле, и молчит о тайнах великого делания.
Часто вы можете увидеть его печальным, но никогда вы не увидите его унылым или пришедшим в отчаяние; часто — бедным, никогда — униженным или жалким, — преследуемым, но не устрашенным и побежденным. Он помнит о вдовстве и убийстве Орфея, об изгнании и пустыннической смерти Моисея, о мученичестве пророков и пытках Аполлония, о кресте Спасителя; он знает, в каком беспомощном состоянии умер Агриппа, самая память которого была оклеветана, в каких трудах изнемог великий Парацельс, все, что должен был выстрадать Раймонд Луллий, чтобы добиться, наконец, кровавой смерти. Он вспоминает о Сведенборге, который вынужден был притворяться безумным, чтобы ему прощали его знание, о Сан-Мартине, скрывавшемся всю свою жизнь, о Калиостро, умершем покинутым в темницах инквизиции, о Казотте, умершем на плахе. Преемник стольких жертв, он, все-таки, смеет, но тем более понимает необходимость молчать.
Будем же подражать его примеру, будем настойчиво учиться, а когда будем знать, осмелимся и будем молчать.

[Медея Медея]

10. Йод. I
КАББАЛА
Мальхут

Principium

Phallus

Все религии сохранили воспоминание об изначальной книге, написанной в образах мудрецами первых веков; ее упрощенные и позже введенные во всеобщее употребление символы доставили писанию буквы, слову его отличительные признаки и оккультной философии — ее таинственные знаки и пантакли.
Эта книга, приписываемая евреями Еноху, седьмому учителю мира после Адама, египтянами — Гермесу Трисмегисту, греками — Кадму, основателю святого города, была символическим сокращением древнего предания, позже названного Каббалой — еврейским словом, эквивалентным преданию.
Все это предание основано на единственном догмате магии: видимое — для нас пропорциональная мера невидимого. Древние, заметив, что и физике равновесие является универсальным законом и результатом кажущейся противоположности двух сил, от равновесия физического заключили к равновесию метафизическому, и провозгласили, что в Боге, т. е. живой и деятельной первопричине, необходимо признать два необходимых друг другу свойства: устойчивость и движение, необходимость и свободу, рациональный порядок и свободу воли, справедливость и любовь, а, следовательно, также строгость и милосердие; два эти атрибута еврейские каббалисты до некоторой степени олицетворяют под названием Гебуры (Geburah) и Хезеда (Chesed).
Над Гебурой и Хезедом расположена верховная корона — уравновешивающая сила, принцип мира или уравновешенного царства; корона эта обозначена именем Малькут в тайном и каббалистическом стихе молитвы Господней, о котором я уже говорил.
Но Гебура и Хезед, поддерживаемые в равновесии вверху короной и внизу царством, — два принципа, которые можно рассматривать либо абстрактно, либо в их осуществлении. Абстрактные или идеализированные они получают высшее название: «Хохма» (Chochmah), мудрость, и «Бина» (Binah), разум. Осуществленные, они называются устойчивостью и прогрессом, т. е. вечностью и победой: «Год» (Hod) и «Нетца» (Netzah).
Такова, по учению каббалы, основа всех религий и наук, первая и неизменная идея всего существующего — тройной треугольник и круг, идея тройного, объясненная помноженным само на себя равновесием, в области идеала и осуществление этой идеи в формах. Древние соединяли главные понятия этой простой и грандиозной теологии с понятием о числах и следующим образом определяли все числа исходной десятерицы:
"Кетер" (Keter). — Корона — уравновешивающая сила.
"Хохма" (Chochmah). — Мудрость, уравновешенная в своем неизменном устройстве инициативой разума.
"Бина" (Binah). — Деятельный разум, уравновешенный мудростью.
"Хезед" (Chesed). — Милосердие, — вторая концепция мудрости, — всегда благосклонное, так как оно сильно.
"Гебура" (Geburah). — Строгость, неизбежное существование которой обусловливается мудростью и добротой. Терпеть зло значит препятствовать добру.
"Тиферет" (Tiphereth). — Красота — лучезарная концепция равновесия в формах, переход от короны к царству, принцип, посредник между творцом и твореньем. (Какое поразительно прекрасное понятие о поэзии и ее первосвященстве находим мы здесь!)
"Нетца" (Netsah). — Победа, т. е. вечное торжество разума и справедливости.
"Год" (Hod). — Вечность побед духа над материей, деятельного над пассивным, жизни над смертью.
"Иезод" (Iesod). — Основание, т. е. основа всех верований и истин, — то, что мы называем в философии «Абсолютом».
"Мальхут" (Malchut) или «Малькут» (Malkout). — Царство — вселенная; все творение — дело и зеркало Бога; доказательство существования высшего разума; точное следствие, заставляющее нас взойти к первым возможным посылкам; загадка, отгадка которой — Бог, т. е. высший и абсолютный разум.
Эти десять основных понятий, связанных с первыми десятью буквами изначального алфавита, одновременно обозначая и начала и числа, представляют собой то, что учителя каббалы называют десятью Сефиротами.
Изображенная таким образом священная тетраграмма указывает число, источник и отношение имен Бога. К имени Иотхава (Iotchavah), изображенному этими двадцатью четырьмя знаками, увенчанными тройным венчиком света, нужно относить 24 небесных трона и столько же коронованных старцев «Апокалипсиса». В каббале оккультное начало называется старцем, и этот принцип, размножаясь и как бы отражаясь в второпричинах, создаст свои образы, т. е. столько же старцев, сколько существует различных концепций его единой сущности. Эти менее совершенные образы, удаляясь от своего источника, бросают во мрак последнее отражение и отблеск, изображающие ужасного и обезображенного старца; а это и есть то, что называют дьяволом. Поэтому один посвященный осмелился сказать: "Дьявол — Бог, по понятиям злых людей", а другой, употребляя еще более странные, но не менее энергичные выражения, добавил: "Дьявол образован из обрывков Бога". Я мог бы резюмировать и объяснить все эти, кажущиеся столь новыми, утверждения, заметив, что в самом символизме демон — ангел, сверженный с неба за то, что хотел присвоить себе власть Бога. Таков аллегорический язык пророков и четьи-минеи. Говоря же философски, дьявол — человеческое представление о божестве, пораженном и свергнутом с неба прогрессом науки и разума. У первобытных восточных народов Молох, Адрамелек и Ваал были обезображенными варварскими атрибутами олицетворения единого Бога. Бог янсенистов, создающий большинство человечества для ада и любующийся вечными муками тех, кого он не пожелал спасти, — понятие еще более варварское, чем концепция Молоха; поэтому по мнению умных и просвещенных христиан, Бог янсенистов, — настоящий Сатана, низвергнутый с неба.
Каббалисты, умножая божественные имена, связывали их либо с единством тетраграммы, либо с образом тройного, либо с сефиротической лестницей декады; вот как изображают они лестницу божественных имен и чисел:

[Медея Медея]

Совокупность всех этих божеских имен, образовавшихся из тетраграммы, но вне ее — одна из основ еврейского ритуала и тайная сила, призываемая раввинами-каббалистами под именем Семгамфора.
Здесь я буду говорить о Таро с каббалистической точки зрения. Я указал уже на оккультный источник этого названия. Эта иероглифическая книга состоит из каббалистической азбуки и колеса или круга, состоящего из четырех декат, обозначаемых четырьмя символическими и типичными фигурами, причем каждая из них состоит из четырех прогрессивных символов, изображающих человечество: мужчины, женщины, юноши и ребенка; господина, госпожи, воина и слуги. Двадцать две фигуры алфавита изображают 13 догматов и 9 верований, дозволенных еврейской религией, — религией сильной и основанной на высочайшем разуме.
Вот религиозный и каббалистический ключ Таро, выраженный техническими стихами, на манер древних законодателей:
Алеф. Все возвещает деятельную, разумную причину.
Бет. Число служит доказательством живого единства.
Гимель. Ничто не может ограничить того, кто все содержит.
Далет. Единый, выше всякого принципа, он повсюду присутствует.
Хе. Только его можно обожать, так как он единый господин.
Вау. Свое истинное учение он открывает чистым сердцам.
Заин. Но для дел веры необходима одна голова.
Шет. Поэтому у нас один алтарь и один закон.
Тет. И вечный никогда не изменит их основы.
Йод. Он регулирует каждую фазу небес н нашей жизни.
Каф. Богатый милосердием и сильный, если надо наказать.
Ламед. Он в будущем обещает царя своему народу.
Мем. Могила — переход к новой жизни.
Конечна только смерть, жизнь же бессмертна.
Таковы чистые, неизменные, священных догматы; дополним теперь чтимые числа,
Нун. Добрый ангел успокаивает и умеряет.
Самех. Злой ангел — дух гордости и гнева.
Аин. Бог повелевает грому и управляет огнем.
Пхе. Ветер и роса повинуются Богу.
Цад. На наши башни он ставит часового — луну.
Коф. Солнце — его источник, в котором все возобновляется.
Реш. Дыхание его заставляет давать ростки даже прах могил.
или 0. Шин. В которые смертные безудержно сходят толпами.
или 21. Тау. Корона его покрыла верх ковчега и над херувимами парит его слава.
Уже при помощи этого чисто догматического объяснения можно понять фигуры каббалистического алфавита Таро. Так, фигура № 1, называемая фокусником, изображает деятельный принцип в единстве божеской и человеческой аутотелии; 2-я фигура, обыкновенно называемая папессой, изображает догматическое единство, основанное на числах; это — Каббала или олицетворенное Познание; 3-я изображает божественную духовность в виде крылатой женщины, держащей в одной руке апокалипсического орла, а в другой мир, подвешенный к концу скипетра. Остальные фигуры столь же ясны и так же легко объяснимы.
Займемся теперь четырьмя знаками, т. е. Жезлами, Чашами, Мечами и Кружками, или пантаклями, обычно называемыми Денье. Эти фигуры — иероглифы тетраграммы: Жезл — фаллос египтян или «йод» евреев; Чаша — Ктеис или изначальное «хе»; меч их соединение, или лингам, изображаемый «вау» в древнем еврейском языке до плена: Кружок, или пантакль, — образ мира, конечное «хе» божьего имени.
Возьмем теперь Таро и соединим по четыре все его страницы, составив таким образом Колесо, или «ROTA» Вильгельма Постеля; соединив имеете 4 туза, 4 двойки и т. д., мы получим десять пакетов карт, дающих иероглифическое объяснение треугольника божьих имен, построенного на приведенной мной выше лестнице десятерного. Их можно прочесть следующим образом, относя каждое число к соответствующему Сефироту.

Учение и ритуал высшей магии. Том 1

Четыре знака имени, содержащего в себе все имена.

1. Кетер.
Четыре туза.
В короне Бога четыре зубца.
2. Хохма (Chochmah).
Четыре двойки.
Мудрость Его разливается и образует четыре реки.
3. Вина.
Четыре тройки.
Он дает четыре доказательства своего ума.
4. Хезед (Chesed).
Четыре четверки.
Существует четыре благодеяния милосердия.
5. Гебура.
Четыре пятерки.
Его строгость четырежды карает четыре злодеяния.
6. Тиферет.
Четыре шестерки.
Четырьмя чистыми лучами открывается его красота.
7. Нетца (Нетза — Netsah).
Четыре семерки.
Четырежды будем праздновать его вечную победу.
8. Год (Hod).
Четыре восьмерки.
Четырежды торжествует он в своей вечности.
9. Иезод.
Четыре девятки.
Четырьмя основаниями поддерживается его трон.
10. Мальхут.
Четыре десятки.
Его единое царство четырежды то же и соответствует зубцами божьего венца.

Из этого столь простого расположения видно каббалистическое значение каждой пластинки, Так, например, пятерка жезлов (треф) обозначает гебуру Йода, т. е. справедливость Творца или гнев человека; семерка чаш (червей) — победу милосердия или торжество женщины; восьмерка мечей (пик) — столкновение или вечное равновесие и т. д… Можно понять также, как поступали древние первосвященники, чтобы заставить говорить этот оракул: брошенные по жребию пластинки каждый раз давали новый каббалистический смысл, строго верный в своей комбинации, которая одна только и была случайной; а так как вера древних ничего не приписывала случаю, то они читали ответы Провидения в оракулах Таро, называвшегося у евреев Терафом или Терафимами; первым заметил это ученый-каббалист Гаффарель, один из магистов, призванных кардиналом Ришелье.
Что же касается фигур, то вот как объясняет их следующее двустишие:
Король, Дама, Кавалер, Слуга.
Супруг, юноша, ребенок, все человечество.
По этим четырем ступеням восходят к единству.
В конце Ритуала я приведу другие детали и точные данные о чудесной книге Таро, и докажу, что эта изначальная книга — ключ ко всем пророчествам и учениям, словом, книга, вдохновлявшая вдохновенные книги, а этого не заметили ни Курт де Гебелин, несмотря на все свое знание, ни Аллиетт, или Эттейлла, несмотря на всю свою удивительную интуицию.
Десять сефиротов и двадцать две карты Таро составляют то, что каббалисты называют 32-мя путями абсолютного знания; отдельные же науки они разделяют на пятьдесят глав, называемых 50-ю вратами (как известно, у восточных народов врата обозначают правление или авторитет). Раввины делят каббалу также на Берешит, или универсальное Бытие, и Меркаву, или колесницу Езекииля; затем из двух различных способов толкования каббалистических алфавитов они образуют две науки, называемые Гематрией и Темурой, и составляют из них искусство знаков; а эта наука, в своей основе, — полное знание символов Таро и сложное и разнообразное их применение к угадыванию всех секретов, как философии, так и природы и даже будущего. Я буду еще говорить об этом в двадцатой главе этой работы.

[Медея Медея]

11. Каф. К
МАГИЧЕСКАЯ ЦЕПЬ
Manus

Сила

Великий магический агент, названный мною астральным светом, другими называвшийся душой земли, а древними химиками Азотом и Магнезией — эта оккультная сила есть ключ ко всякой власти, секрет всех сил; это — крылатый дракон Медеи, змий райской тайны, универсальное зеркало видений, узел симпатий, источник любви, пророчества и славы. Суметь завладеть этим агентом — значит стать хранителем силы самого Бога; именно в этом и состоит вся реальная, действительная магия, вся истинная тайная сила; и цель всех книг истинного знания — доказать это.
Чтобы завладеть великим магическим агентом, необходимо произвести два действия: сосредоточить и выбросить, укрепить и привести в движение.
Творец всех вещей установил неподвижность, как основу и гарантию движения; так само должен поступать и маг.
Говорят, что энтузиазм заразителен. Почему? — Потому что без твердых верований не может быть энтузиазма. Вера вызывает веру; верить — значит иметь повод хотеть; желать же разумно — значит хотеть, если и не с бесконечной, то, во всяком случае, с неограниченной силой.
Все, совершающееся в интеллектуальном и моральном мире, с тем большим основанием выполняется в мире физическом; и когда Архимед, чтобы перевернуть мир, просил точку опоры, он попросту искал великую магическую тайну.
На одной руке андрогина Генриха Кунрата имеется надпись — «сгущай» (coagula), и на другой — «растворяй» (solve).
Собирать и распространять — два глагола природы; но как собрать, как распространить астральный свет, или душу мира?
Собирают, изолируя себя, и распространяют посредством магической цепи. Изолированы мысли — абсолютная независимость, изолированы сердца — полная свобода и — чувств — совершенное воздержание.
Человек с предрассудками, чего-нибудь боящийся, пристрастный и раб своих страстей — не в состоянии собирать или сгущать, по выражению Кунрата, астральный свет, или душу земли.
Все истинные адепты были независимы, несмотря даже на муки, умеренны и целомудрены до самой смерти; причина этой аномалии заключается в том, что если вы хотите располагать какой-нибудь силой, вы никогда не должны ей подчиняться.
Люди, ищущие в магии средства чудесным образом удовлетворять свои вожделения, наверное воскликнут: "На что же годится сила, которой нельзя пользоваться для доставления себе наслаждений?"
Жалкие люди, если я даже и объясню вам это, вы все равно меня не поймете. Разве жемчуг — ничтожество, потому что он не имеет никакой цены для стада Эпикура? Разве Курций не предпочитал не иметь самому золота, но зато повелевать теми, у кого оно было? Необходимо стать несколько выше обыкновенного человека, если имеешь претензию сделаться почти богом. Впрочем, мне жаль огорчать или обескураживать вас, но я не выдумываю здесь высших наук; я учу им и констатирую строгую их необходимость, устанавливая первые и самые непреклонные их условия.
Пифагор был свободным, воздержанным и умеренным человеком; Аполлоний Тианский и император Юлиан были людьми чрезвычайно строгой жизни; даже сомневались в поле Парацельса, настолько чужд он был любовным слабостям; Раймонд Луллий доводил суровость своей жизни до самого экзальтированного аскетизма; Иероним Кардан, если верить преданию, настолько преувеличил практику поста, что умер с голоду; Агриппа, бедняк, бежавший из города в город, предпочел умереть в нищете, но не подчинился капризам принцессы, оскорблявшей свободу науки… В чем же заключалось счастье, всех этих людей? В понимании великих тайн и сознании своей силы. Этого было вполне достаточно для этих великих душ. Нужно ли поступать так, как поступали они, чтобы знать то, что они знали? Конечно, нет, и эта написанная мною книга, может служить доказательством этого; но для того, чтобы сделать то, что совершили они, — абсолютно необходимо употреблять те же средства, какие они употребляли.
Но что же они, действительно, сделали? Они изумили и покорили мир, и царствовали более действительно, чем сами цари. Магия — инструмент божественной доброты или дьявольской гордости, но, во всяком случае, она — смерть земных радостей и удовольствий смертной жизни.
— Зачем же ее тогда изучать? — скажут люди, ищущие исключительно наслаждений.
— Просто для того, чтобы узнать ее, а затем также, быть может, для того, чтобы научиться остерегаться, как тупоумного неверия, так и детской доверчивости. Разве не величайшее наслаждение для людей, живущих только для удовольствия (мне кажется, большинство их женщины), удовлетворить свое любопытство? Итак, читайте безбоязненно, вы не сделаетесь магистами против вашей воли. К тому же, эти предписания абсолютного отречения необходимы только для установления универсальных токов и изменения лица мира; существуют относительные магические операции, ограниченные известным кругом и не требующие столь героических доблестей. Можно посредством страстей влиять на страсти, вызывать симпатию или антипатию, сокрушать и даже исцелять, не обладая всемогуществом мага, — нужно только быть предупрежденным о том, что вы рискуете подвергнуться реакции, пропорциональной действию, и легко можете стать ее жертвой. Все это будет объяснено в «Ритуале».
Составить магическую цепь, значит установить магнетический ток, который тем сильнее, чем обширнее цепь. Мы увидим в «Ритуале» способ произведения этих токов и различные методы образования цепи. Месмеровская лохань была очень несовершенной магической цепью; многие большие кружки иллюминатов в различных северных странах обладают более могущественными цепями. Общество известных католических священников, знаменитых своим тайным могуществом и непопулярностью, установлено по плану и условиям самых сильных магических цепей; в этом секрет их силы, которую сами они приписывают исключительно милости или воле Бога: вульгарное и легкое решение всех проблем силы влияния и увлечения. Мы рассматриваем в «Ритуале» серию поистине магических церемоний и вызываний, известных под названием "Упражнений святого Игнатия".
Всякий энтузиазм, распространяемый в обществе сношениями и определенной практикой, производит магнетический ток и сохраняется или увеличивается посредством токов. Действие тока увлекает и часто чрезмерно экзальтирует впечатлительные и слабые натуры, нервные организации, темпераменты, предрасположенные к истерии и галлюцинациям. Такие личности быстро становятся сильными проводниками магической силы, и с силой выбрасывают астральный свет по направлению тока; вздумать тогда воспротивиться проявлениям силы — то же, что бороться с судьбой. Когда молодой фарисей Савл, с фанатизмом и упрямством сектанта, вступил в борьбу с овладевавшим в то время миром христианством — он, сам того не знал, отдал себя по власть той силы, против которой хотел бороться; поэтому он был внезапно поражен страшной магнетической молнией.
Обращение молодого израильтянина Альфонса Ратисбона — современный нам факт такого же рода. Я знаю секту энтузиастов, над которой смеются, находясь вдали, и вступают в нее против воли, как только приблизятся, хотя бы и с намерением бороться против нее. Скажу больше, магические круги и магнетические токи устанавливаются сами собой и, следуя фатальным законам, влияют на тех, кто подчиняется их действию. Каждый из нас втягивается в свой круг сношений и подчиняется его влиянию. Жан Жак Руссо, этот законодатель французской революции, человек, которого самая остроумная в мире нация считает воплощением человеческого разума, сделал свой самый худший поступок (покинул детей), потому что был увлечен магнетическим влиянием кружка распутников к магическим током общего стола. Он сам просто и наивно рассказывает об этом в своей «исповеди», и этого факта никто не заметил. Большие кружки часто создают великих людей, и наоборот. Нет непонятых гениев, есть только «эксцентричные» люди, и, по-видимому, слово это изобретено адептом. Гениальный эксцентричный человек — тот, кто стремится образовать свой собственный кружок, борясь против центральной силы притяжения уже установленных цепей и токов. Он будет уничтожен или будет иметь успех. Каково же двойное условие успеха в подобном случае? Центральная точка опоры и настойчивое круговое действие инициативы. Гениальный человек — тот, кто открыл реальный закон и, вследствие этого, обладает непобедимой силой действия и управления. Он может умереть, не закончив своего дела; но то, чего он хотел, исполнится, несмотря на его смерть, и часто именно благодаря ей, ибо смерть для гения — настоящее успенье. Когда я вознесусь, — говорил величайший из посвятителей, — я все увлеку за собой.

[Медея Медея]

Закон, управляющий магнетическими токами, — в то же время — и закон движения астрального света. Это движение всегда двойственно и увеличивается в противоположном направлении. Великое действие всегда подготовляет соответствующую реакцию, и секрет успеха всецело заключается в умении предугадать реакцию; так Шатобриан, вдохновленный отвращением к революционным сатурналиям, почувствовал и сумел подготовить громадный успех своему "Гению христианства". Воспротивиться току, начинающему свой круг — значит, хотеть быть уничтоженным, подобно великому и несчастному императору Юлиану: воспротивиться же току, уже прошедшему весь круг своего действия, — значит, стать во главе противоположного тока. Великий человек — тот, кто приходит во время и умеет во время возобновить. Во времена апостолов Вольтер не нашел бы сочувствия своим речам и, быть может, был бы только гениальным паразитом на пиршествах Тримальциона. В наше время, именно вследствие всеобщего разочарования, эгоистического позитивизма и общественного цинизма самых грубых интересов, — все готово к новой вспышке евангелического энтузиазма и христианского бескорыстия. Успех некоторых книг и мистическое направление умов — далеко не двусмысленные симптомы этого всеобщего настроения. Восстанавливают церкви, строят новые; и чем сильнее чувствуется отсутствие верований, — тем более надеются; весь мир снова ожидает Мессию, и, конечно, он не замедлит прийти. Пусть, например, найдется высокопоставленный человек, — благодаря своему званию или богатству, — папа, король или даже еврей, миллионер; пусть этот человек публично и торжественно пожертвует всеми своими материальными выгодами для спасения человечества, пусть станет он искупителем бедных, распространителем и даже жертвой доктрин самоотречения и милосердия, — все соберутся около него, и в мире произойдет полный моральный переворот. Но прежде всего необходимо высокое положение подобного человека, ибо, в наше время нищеты и шарлатанства, всякое слово, идущее снизу, непременно будет заподозрено во властолюбии и корыстном обмане. Следовательно, если вы не занимаете высокого положения, если у вас ничего нет, — вы никогда не будете апостолом. Если у вас есть вера, и вы хотите поступать, согласно вашей вере, — приобретите сначала нужные для этого средства — влияние высокого положения и очарование богатства. Некогда, благодаря науке, делали золото; теперь же посредством золота нужно пересоздать науку. Сгущали летучее, теперь же нужно улетучить плотное; другими словами, сделали дух материальным, нужно одухотворить материю.
В наше время никто не станет слушать самое возвышенное слово, если оно не имеет гарантии имени, т. е. успеха, представляющего собой известную. материальную ценность. Сколько стоит эта рукопись? — Сколько стоит в книжной торговле подпись автора. Так, например, товарищеская фирма Александр Дюма и K° в наше время является литературной гарантией; но фирма Дюма имеет цену только для своих обычных произведений — романов. Пусть Дюма напишет великолепную утопию или найдет удивительное решение религиозной проблеме, — его открытия сочтут только забавным капризом романиста, и никто не примет их всерьез, несмотря на европейскую знаменитость Панурга современной литературы. Мы живем в век уже приобретенных положений; каждый оценивается сообразно тому, что представляет он собой в обществе и коммерции. Ограниченная свобода слова приводит к тому, что уже больше не спрашивают: "что он сказал?", но "кто это сказал?" Если это — Ротшильд, или его святейшество Пий IX, или даже его высокопреосвященство Дюпанлу, — это нечто. Если же это — Тартемпион, — даже если бы Тартемпион (а это вполне возможно) был пока еще неизвестным чудом гения науки и здравого смысла, — это ничего не стоит.