Re: Легкое чтение, " на зубок"
Добавлено: 09 дек 2019 10:23
Вернулись мы аккурат к шоу «Там о заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой, и тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных, и с ними дядька их морской».
Все мы об этом помним. Однако Черномор уже нарушил сказание, явившись в костюме, а его отряд так и вовсе... Да что я тяну: высадка отряда морских котиков на побережье, вот как это выглядело. Партиями по одиннадцать человек за раз, в таких же гидрокостюмах, с копьями и мечами, появлялись из воды. Последние вытащили на берег большую герметичную капсулу со снаряжением и лихо начали входить в образ. Я деликатно отвернулась, хотя сомневаюсь, что наблюдение их беспокоило.
– Они закончили, – доложил кот.
Дядька Черномор зычно заорал:
– В одну шеренгу – СТАНОВИСЬ!
Я оборачиваюсь – на берегу в ряд выстроились сказочные богатыри: кольчуги, шлемы, мечи, копья, щиты и никаких обтягивающих трико. Доспехи сияют, как песком начищенные. Перекрикиваются с воеводой в ответ на команды. Все рослые, крепкие – загляденье. Я подхожу ближе, Черномор озадаченно смотрит на кота и благоразумно ничего не спрашивает.
– Возьмите карту Лукоморского побережья и ближайших населённых пунктов, – он протянул мне плотно скрученный свиток, обвитый кожаным шнуром.
Мы тепло распрощались, взаимно выразив надежду на сотрудничество. Михаил Юрьевич хотел было напомнить о своих неупокоенных молодцах, да начал и осёкся. Может не переживать, встречу – провожу как положено.
Я на ходу изучала нарисованную будто ребёнком местность на свитке, нашла Музей. Неблизко, за всеми населёнными пунктами. Мимо, гремя сапогами и железом, прошла тройка богатырей. С одним мы встретились глазами: он вздрогнул и отвернулся. Не нравлюсь, значит, такая, страшная стала? Признаться, меня как девушку это покоробило.
– Обсуждают тебяу, Ягуся, боятся и приветствуют одновременно, – довольно сообщил кот, навострив свои «локаторы» в сторону троицы. Да и бес с ними, дела ждут.
– Как думаешь, изба сможет по приказу нас доставить к Музею или топать своим ходом придётся? – спрашиваю своего всезнайку. – День на исходе, хочется успеть побольше.
– Давай попробуем, что может случиться страшного с проводником на тот свет?
Ступа встала в угол, кот устроился на лавке и потребовал еды. Дерево протестующе скрипело от немалого веса подросшего компаньона, лапы и хвост свешивались до пола. Не до еды сейчас, подождёт.
– Музей Магии, – уверенно сказала я.
Дверь захлопнулась, мыш с писком вцепился мне в волосы. Изба будто ухнула вниз, за окнами потемнело, нас немного прижало от перегрузки, с полки наконец посыпалась посуда и поскакала осколками по полу. Надо купить деревянную.
Дом замер, за окнами относительно светло. Прибыли? Выглядываю за дверь – кругом лес. Стоим на небольшом ровном пятачке земли между деревьями, ничего не понятно. Придётся подниматься на высоту – осмотреться. Достала термос с зельем против страха, спрятала карту за пазуху, с сомнением посмотрела на кота:
– Ты в ступу не поместишься.
В ответ он сжался до обычного размера. Не кот – трансформер какой-то.
Новая глава путешествия – «Трое в ступе, не считая летописца». Резкий подъём вверх, от ветра слезятся глаза, хоть лётные очки покупай и белый шёлковый шарфик.
Осмотр местности с высоты показал, что мы почти на месте. Видимо, изба останавливается вдали от посторонних глаз. Отдельно стоящее на пригорке здание должно быть Музеем, минут пять лететь.
Солнце почти зашло, покраснело, выросло, неуклонно катилось за черту. Вокруг ни души. Небольшой каменный дом с башенками, похож на замок в миниатюре. Арочные окна с давно не мытыми стёклами, сквозь них пробивается тусклый свет, добротная тяжёлая деревянная дверь – ворота замка в миниатюре, тоже вверху закруглена, имеется простенький витраж. Камни дома местами мшелые, по стенам вьётся плющ. Дверной молоточек в виде летучей мыши очень порадовал. Мы оставили ступу рядом со входом, Бальтазар снова подрос и нетерпеливо дёргал хвостом. Две ступеньки вверх, и… дверь со скрипом открылась сама.
– Зачем пожаловали, путники? – на нас выжидающе смотрела крохотная пожилая женщина с пучком зеленоватых волос на макушке, аккуратная и чопорная, как те бабушки, что сидят в каждой комнате Эрмитажа на отдельных стульчиках и порой непонятно, экспонат она или живая.
– Я – баба Яга, со мной компаньон. Знакомимся с Лукоморьем, слышали, у вас неприятность стряслась. Позволите войти, поговорить? – вежливо ответила я.
Блеклые зелёные глаза с вертикальными зрачками осмотрели нас с головы до ног и лап. Мыш вылез из-за спины и пискнул:
– Супчик.
Представился, значит.
– Кикимора болотная, – послышалось в ответ. – В жизни Марфа Видогостовна. Добро пожаловать в музей, только смотреть нонче нечего.
Она посторонилась, одёрнув вязаную кофту и пригладив волосы в безупречном пучке.
Запах музея нельзя спутать ни с чем. За порогом нас окутали ароматы старых фолиантов, как пахнет пожелтевшая от времени бумага, переплёт, кожа, немного сырости и пыли, чуть-чуть железа и теплота. Животные чихали, а я радовалась – люблю места с самобытной атмосферой. На стенах горели факелы, на подставках – мощные канделябры со свечами. Один большой зал с мерцающим освещением и густыми тенями в углах. Витрины с экспонатами. Я в предвкушении потирала руки, улыбаясь от уха до уха: это вы только представьте – все или почти все артефакты и неведомо кем созданные волшебные предметы из сказок, что читали в детстве. Я завороженно изучала таблички, переходя от витрины к витрине. Серый клубок шерстяных ниток – молчаливый навигатор сказочного мира (по неизвестной причине не работает), растянутое за углы выцветшее дырявое полотно – скатерть-самобранка, дубинка, осколки меча-кладенца – остались только рукоять и несколько крупных частей лезвия, тарелка с яблоком (нерабочая, яблоко утеряно, с муляжом не показывает ничего), волшебное кольцо (копия), маленькие металлические флакончики с затейливой чеканкой для живой и мёртвой воды (пустые), перо Жар-птицы (за древностью лет лишь тускло сияет), сапоги-скороходы (копия), волшебное зеркало (треснуло, не показывает), золотое яйцо, в котором была игла Кощея (оригинальное, пустое).
Кикимора молча держалась неподалёку. Моя улыбка погасла, осталось неприятное чувство заброшенности, экспонаты – как побитые временем чучела в зоологическом музее, на которые без слёз не взглянешь. И никаких летательных средств, как и говорил Черномор.
– Что случилось у вас? – спрашиваю хозяйку-смотрительницу.
Для беседы она пригласила меня в маленькую комнатку, где стоял самовар, стол, пара табуретов, узкая кровать в углу и маленькая печь. Налила травяного чаю, предложила плюшки. Мы жадно набросились на угощение: оказывается, проголодался не только кот. Мышу налили молока.
Дело было так: отлучилась она в деревню за продуктами да дом свой на болоте проверить, не залезли ли местные дети, как иногда бывает. Вернулась – ничего летающего нет, витрины разбиты, беспорядок. Кому это надо, непонятно, в музей даже местным лень ходить, не то что погром устраивать. Черномор был с дружиной, всё записал, осмотрел, следов не нашли. Марфа Видогостовна развела руками, морщинки на лице проступили чётче.
– А серой не пахло, когда это случилось? – вдруг спросил до того молчавший, усердно чавкавший плюшкой кот.
– Немного, наверное, – кикимора сморщила нос, задумавшись. – Я не обратила внимания, но вроде бы пахло. А что такое?
– Да пока догадки, – я отдала коту остатки своей сдобы. – Мы с Черномором ещё раз поговорим. Спасибо вам большое, может, ещё заглянем.
Мы тепло попрощались и отбыли восвояси. Бальтазар сказал, что унюхал слабый запах серы, как от Казимира. Понятное дело – его нос чувствительней. Если кража в Музее – дело рук рогатых сородичей Каза, то дело становится мрачнее. Чувствую.
Давно наступила ночь, взошёл молодой месяц. Первый раз разожгла печь под руководством кота, довольна как слон. Купленные на заправке в пригороде аккуратные полешки в симпатичной упаковке чётко поместились в мою небольшую печь, правда, их хватит на один раз, надо научиться собирать хворост. Подмела осколки разбитой посуды, оставила более-менее целую и приготовилась идти спать.
Ключ заледенел. Бальтазар вздыбил шерсть:
– К нам гости, хозяуйка...
У меня похолодели руки, сердце замерло, в горле пересохло. Отворяю дверь – внизу под избой недвижимо стоит богатырь в полном облачении. Мой чёрно-белый глаз его видит, обычный – нет. Покойник пожаловал. Собралась как могла с мыслями, в висках пульсировала кровь, в ушах гул. Страшно. Велела избе затопить баню, опуститься и впустить гостя.
Молчаливая тёмная фигура прошла в дом, села за стол. Ни меч не стукнул, ни кольчуга не звякнула. Снял шлем, поставил рядом. Краски жизни отсутствовали, взгляд пустой. Серая кожа, чёрные глаза, белые губы. Сложил на столе руки. Смотрю – на шее разрез от уха до уха, чёрные струпья запёкшейся крови.
– Мёртвые не говорят, – шепчет с лавки кот. – Налей маковое молоко и поставь хлеб от Ядвиги. Посмотрим, что выйдет.
Я достала уцелевший кувшин и хлеб – едва не расплескала, пока наливала в кружку, – поставила последнюю трапезу рядом с душой. Гость молча принял угощение.
– В баню иди, веник положи, – подгоняет кот.
Баня и правда работала, у меня отлегло – уж это я точно не смогла бы быстро сделать. За такое короткое время температура в ней выросла до достаточной.
Богатырь доел, допил и скрылся за низенькой дверцей. Могучая фигура прошла – половицы не скрипнули. Я упала на лавку рядом с котом, сама ни жива ни мертва. Гость вышел быстро, одетый как прежде, встал недвижимо у последней двери.
Я взялась за ледяную ручку и отворила. Яркий белый туман клубился за ней, не видно было ни зги. Мертвец шагнул через последний рубеж, налился цветом, обернулся ко мне и сказал одними губами: «Спасибо».
Ушёл в дымку и пропал.
Извините, я больше не могу сейчас говорить.
Все мы об этом помним. Однако Черномор уже нарушил сказание, явившись в костюме, а его отряд так и вовсе... Да что я тяну: высадка отряда морских котиков на побережье, вот как это выглядело. Партиями по одиннадцать человек за раз, в таких же гидрокостюмах, с копьями и мечами, появлялись из воды. Последние вытащили на берег большую герметичную капсулу со снаряжением и лихо начали входить в образ. Я деликатно отвернулась, хотя сомневаюсь, что наблюдение их беспокоило.
– Они закончили, – доложил кот.
Дядька Черномор зычно заорал:
– В одну шеренгу – СТАНОВИСЬ!
Я оборачиваюсь – на берегу в ряд выстроились сказочные богатыри: кольчуги, шлемы, мечи, копья, щиты и никаких обтягивающих трико. Доспехи сияют, как песком начищенные. Перекрикиваются с воеводой в ответ на команды. Все рослые, крепкие – загляденье. Я подхожу ближе, Черномор озадаченно смотрит на кота и благоразумно ничего не спрашивает.
– Возьмите карту Лукоморского побережья и ближайших населённых пунктов, – он протянул мне плотно скрученный свиток, обвитый кожаным шнуром.
Мы тепло распрощались, взаимно выразив надежду на сотрудничество. Михаил Юрьевич хотел было напомнить о своих неупокоенных молодцах, да начал и осёкся. Может не переживать, встречу – провожу как положено.
Я на ходу изучала нарисованную будто ребёнком местность на свитке, нашла Музей. Неблизко, за всеми населёнными пунктами. Мимо, гремя сапогами и железом, прошла тройка богатырей. С одним мы встретились глазами: он вздрогнул и отвернулся. Не нравлюсь, значит, такая, страшная стала? Признаться, меня как девушку это покоробило.
– Обсуждают тебяу, Ягуся, боятся и приветствуют одновременно, – довольно сообщил кот, навострив свои «локаторы» в сторону троицы. Да и бес с ними, дела ждут.
– Как думаешь, изба сможет по приказу нас доставить к Музею или топать своим ходом придётся? – спрашиваю своего всезнайку. – День на исходе, хочется успеть побольше.
– Давай попробуем, что может случиться страшного с проводником на тот свет?
Ступа встала в угол, кот устроился на лавке и потребовал еды. Дерево протестующе скрипело от немалого веса подросшего компаньона, лапы и хвост свешивались до пола. Не до еды сейчас, подождёт.
– Музей Магии, – уверенно сказала я.
Дверь захлопнулась, мыш с писком вцепился мне в волосы. Изба будто ухнула вниз, за окнами потемнело, нас немного прижало от перегрузки, с полки наконец посыпалась посуда и поскакала осколками по полу. Надо купить деревянную.
Дом замер, за окнами относительно светло. Прибыли? Выглядываю за дверь – кругом лес. Стоим на небольшом ровном пятачке земли между деревьями, ничего не понятно. Придётся подниматься на высоту – осмотреться. Достала термос с зельем против страха, спрятала карту за пазуху, с сомнением посмотрела на кота:
– Ты в ступу не поместишься.
В ответ он сжался до обычного размера. Не кот – трансформер какой-то.
Новая глава путешествия – «Трое в ступе, не считая летописца». Резкий подъём вверх, от ветра слезятся глаза, хоть лётные очки покупай и белый шёлковый шарфик.
Осмотр местности с высоты показал, что мы почти на месте. Видимо, изба останавливается вдали от посторонних глаз. Отдельно стоящее на пригорке здание должно быть Музеем, минут пять лететь.
Солнце почти зашло, покраснело, выросло, неуклонно катилось за черту. Вокруг ни души. Небольшой каменный дом с башенками, похож на замок в миниатюре. Арочные окна с давно не мытыми стёклами, сквозь них пробивается тусклый свет, добротная тяжёлая деревянная дверь – ворота замка в миниатюре, тоже вверху закруглена, имеется простенький витраж. Камни дома местами мшелые, по стенам вьётся плющ. Дверной молоточек в виде летучей мыши очень порадовал. Мы оставили ступу рядом со входом, Бальтазар снова подрос и нетерпеливо дёргал хвостом. Две ступеньки вверх, и… дверь со скрипом открылась сама.
– Зачем пожаловали, путники? – на нас выжидающе смотрела крохотная пожилая женщина с пучком зеленоватых волос на макушке, аккуратная и чопорная, как те бабушки, что сидят в каждой комнате Эрмитажа на отдельных стульчиках и порой непонятно, экспонат она или живая.
– Я – баба Яга, со мной компаньон. Знакомимся с Лукоморьем, слышали, у вас неприятность стряслась. Позволите войти, поговорить? – вежливо ответила я.
Блеклые зелёные глаза с вертикальными зрачками осмотрели нас с головы до ног и лап. Мыш вылез из-за спины и пискнул:
– Супчик.
Представился, значит.
– Кикимора болотная, – послышалось в ответ. – В жизни Марфа Видогостовна. Добро пожаловать в музей, только смотреть нонче нечего.
Она посторонилась, одёрнув вязаную кофту и пригладив волосы в безупречном пучке.
Запах музея нельзя спутать ни с чем. За порогом нас окутали ароматы старых фолиантов, как пахнет пожелтевшая от времени бумага, переплёт, кожа, немного сырости и пыли, чуть-чуть железа и теплота. Животные чихали, а я радовалась – люблю места с самобытной атмосферой. На стенах горели факелы, на подставках – мощные канделябры со свечами. Один большой зал с мерцающим освещением и густыми тенями в углах. Витрины с экспонатами. Я в предвкушении потирала руки, улыбаясь от уха до уха: это вы только представьте – все или почти все артефакты и неведомо кем созданные волшебные предметы из сказок, что читали в детстве. Я завороженно изучала таблички, переходя от витрины к витрине. Серый клубок шерстяных ниток – молчаливый навигатор сказочного мира (по неизвестной причине не работает), растянутое за углы выцветшее дырявое полотно – скатерть-самобранка, дубинка, осколки меча-кладенца – остались только рукоять и несколько крупных частей лезвия, тарелка с яблоком (нерабочая, яблоко утеряно, с муляжом не показывает ничего), волшебное кольцо (копия), маленькие металлические флакончики с затейливой чеканкой для живой и мёртвой воды (пустые), перо Жар-птицы (за древностью лет лишь тускло сияет), сапоги-скороходы (копия), волшебное зеркало (треснуло, не показывает), золотое яйцо, в котором была игла Кощея (оригинальное, пустое).
Кикимора молча держалась неподалёку. Моя улыбка погасла, осталось неприятное чувство заброшенности, экспонаты – как побитые временем чучела в зоологическом музее, на которые без слёз не взглянешь. И никаких летательных средств, как и говорил Черномор.
– Что случилось у вас? – спрашиваю хозяйку-смотрительницу.
Для беседы она пригласила меня в маленькую комнатку, где стоял самовар, стол, пара табуретов, узкая кровать в углу и маленькая печь. Налила травяного чаю, предложила плюшки. Мы жадно набросились на угощение: оказывается, проголодался не только кот. Мышу налили молока.
Дело было так: отлучилась она в деревню за продуктами да дом свой на болоте проверить, не залезли ли местные дети, как иногда бывает. Вернулась – ничего летающего нет, витрины разбиты, беспорядок. Кому это надо, непонятно, в музей даже местным лень ходить, не то что погром устраивать. Черномор был с дружиной, всё записал, осмотрел, следов не нашли. Марфа Видогостовна развела руками, морщинки на лице проступили чётче.
– А серой не пахло, когда это случилось? – вдруг спросил до того молчавший, усердно чавкавший плюшкой кот.
– Немного, наверное, – кикимора сморщила нос, задумавшись. – Я не обратила внимания, но вроде бы пахло. А что такое?
– Да пока догадки, – я отдала коту остатки своей сдобы. – Мы с Черномором ещё раз поговорим. Спасибо вам большое, может, ещё заглянем.
Мы тепло попрощались и отбыли восвояси. Бальтазар сказал, что унюхал слабый запах серы, как от Казимира. Понятное дело – его нос чувствительней. Если кража в Музее – дело рук рогатых сородичей Каза, то дело становится мрачнее. Чувствую.
Давно наступила ночь, взошёл молодой месяц. Первый раз разожгла печь под руководством кота, довольна как слон. Купленные на заправке в пригороде аккуратные полешки в симпатичной упаковке чётко поместились в мою небольшую печь, правда, их хватит на один раз, надо научиться собирать хворост. Подмела осколки разбитой посуды, оставила более-менее целую и приготовилась идти спать.
Ключ заледенел. Бальтазар вздыбил шерсть:
– К нам гости, хозяуйка...
У меня похолодели руки, сердце замерло, в горле пересохло. Отворяю дверь – внизу под избой недвижимо стоит богатырь в полном облачении. Мой чёрно-белый глаз его видит, обычный – нет. Покойник пожаловал. Собралась как могла с мыслями, в висках пульсировала кровь, в ушах гул. Страшно. Велела избе затопить баню, опуститься и впустить гостя.
Молчаливая тёмная фигура прошла в дом, села за стол. Ни меч не стукнул, ни кольчуга не звякнула. Снял шлем, поставил рядом. Краски жизни отсутствовали, взгляд пустой. Серая кожа, чёрные глаза, белые губы. Сложил на столе руки. Смотрю – на шее разрез от уха до уха, чёрные струпья запёкшейся крови.
– Мёртвые не говорят, – шепчет с лавки кот. – Налей маковое молоко и поставь хлеб от Ядвиги. Посмотрим, что выйдет.
Я достала уцелевший кувшин и хлеб – едва не расплескала, пока наливала в кружку, – поставила последнюю трапезу рядом с душой. Гость молча принял угощение.
– В баню иди, веник положи, – подгоняет кот.
Баня и правда работала, у меня отлегло – уж это я точно не смогла бы быстро сделать. За такое короткое время температура в ней выросла до достаточной.
Богатырь доел, допил и скрылся за низенькой дверцей. Могучая фигура прошла – половицы не скрипнули. Я упала на лавку рядом с котом, сама ни жива ни мертва. Гость вышел быстро, одетый как прежде, встал недвижимо у последней двери.
Я взялась за ледяную ручку и отворила. Яркий белый туман клубился за ней, не видно было ни зги. Мертвец шагнул через последний рубеж, налился цветом, обернулся ко мне и сказал одними губами: «Спасибо».
Ушёл в дымку и пропал.
Извините, я больше не могу сейчас говорить.